Для каждого выпускника, проживавшего хотя бы некоторое время в общежитии, первые воспоминания о студенчестве связаны именно с ним. Студенческая жизнь без проживания в общежитии представляется какой-то неполноценной. Проблема места проживания для студента встает обычно одновременно с началом обучения. И университет решал ее с первых же дней своего существования.

Первые студенты Академического Университета в 1720-х гг. размещались в том же флигеле бывшего дома Строгановых на Васильевской Стрелке, где они и учились. В 20-е гг. XIX в. рядом с учебными корпусами на Кабинетской улице находились студенческие ’’нумера" и профессорские квартиры. С передачей университету всего бывшего здания Двенадцати коллегий в 1837 г, использование его планировалось следующим образом: в 3-м этаже помещались «камеры казеннокоштных», т.е. живших на казенном иждивении студентов; во 2-м этаже были аудитории, учебные кабинеты, библиотека и правление университета; в нижнем этаже — квартиры профессоров и служащих. Но количество студентов постепенно росло. Часть из них по разным причинам снимала углы или комнаты вблизи учебного заведения. Так в 1839 г. вынужден был поступить Н.А.Некрасов, зачисленный вольнослушателем на историко-филологический факультет. Во время учебы в Университете снимали комнаты Н.Г.Чернышевский — на 2-ой линии, Д.И.Писарев — на Большом проспекте, неподалеку — Г.И.Успенский и т.д. Из профессоров в начале XX в. в здании Историко-филологического института на Университетской набережной, 11, проживали Л.П.Карсавин, А.М.Ловягин, Ф.Ф.Зе­линский, А.И.Милейн; в Главном здании — О.А.Добиаш-Рождественская; в здании Физического института — О.Д.Хвольсон, Д.С.Рождественский; на Тучковой набережной, 12, — С.П.Глазенап, И.М.Гревс, Н.С.Державин и т.д.

Осенью 1882 г. на Филологическом переулке, как известно, появилось здание Александровской коллегии — первого отдельного большого студенческого общежития, где в разное время проживало от 100 до 400 человек. О нем добрым словом вспоминали в своих мемуарах А.Ф.Керенский и И.Ю.Крачковский, хотя, с позиций нашего времени, быт здесь выглядит несколько примитивно. Д.А.Засосов и В.И.Пызин писали в своей книге: «В общежитии всегда был кипяток, приходил булочник, по пути с занятий покупали полфунта дешевой колбасы».

В петровское время застройка набережных Городского (Петербургского) и Васильевского островов разрешалась «именитым» людям, т.е. дворянам. Внутренние территории могли застраивать люди купеческого сословия. Но условие это уже тогда выполнялось с трудом, а в XIX в. и вовсе было забыто. В середине XVIII в. набережная называлась Успенской (по церкви, построенной на ней М.Г.Земцовым). Затем появилась Мокрая улица, которая в 1849 г. переименовывается в Ждановскую набережную в честь Ивана и Николая Ждановых, владеющих химико-аптекарским заводом, где вырабатывались березовый деготь и древесный уголь. Часть ее от Тучкова моста носит свое прежнее название. Правда, в годы постсоветских переименований это название чуть было не исчезло по инерции, вслед за отменой имен у университета, Дворца пионеров на Невском и Судо-механического завода. В 1878 г. улице, перпендикулярно отходящей от Кронверкского проспекта вправо, было дано название от расположенного рядом парка, разбитого здесь в 1842 г. (нам он скорее известен как парк Ленина). Тогда торжественно отмечалось 600-летие Ледового побоища, в ходе которого новгородский князь Александр разбил немецких рыцарей. Именем одного из покровителей города и был назван парк, а затем и проспект. Вслед за «Заведением искусственных минеральных вод», питомником декоративных и фруктовых деревьев, первым в России стационарным зоосадом и Ор­топедической лечебницей к 1911 г. по проекту арх. Г.И.Люцедарского в парке было расширено здание, получившее название Народного Дома им. императора Николая II-го. Здесь располагались читальни, комнаты для работы всевозможных кружков. Оперный зал, где выступали Ф.И.Шаляпин, Л.В.Собинов, Общество трезвости (сейчас здесь Планетарий и Мюзик-холл).

Ситуация в стране коренным образом изменилась после 1917 года. Наступает пора упрочения новой власти и новой идеологии, трагедий и триумфа, жестоких репрессий и небывалого энтузиазма, когда казалось, что всеобщее благоденствие, равенство и социальная справедливость уже почти достигнуты. На этом фоне меняется и студенческий быт. В 1918 г. был провозглашен свободный доступ молодежи в вузы. В декрете СНК от 2/VIII-1918 г. говорилось: «Каждое лицо, независимо от гражданства и пола, достигшее 16-ти лет, может поступить в число слушателей любого высшего учебного заведения без представления диплома, аттестата или свидетельства об оконча­нии средней или какой-либо школы... За нарушение указанного постановления все ответственные лица подлежат суду Революционного Трибунала». В 1918/19 учебном году плата за обучение и все экзамены отменялись. Но новые условия приема в вузы привели к тому, что здесь оказались дети представителей бывших неимущих слоев населения, которые и по общему развитию, и по знаниям отставали от требуемого уровня. С целью помощи им при Едином Петроградском университете 8/XII- 1919г. открывается Василеостровское отделение рабфака, куда принимается 220 человек, в основном бывших красноармейцев. Василеостровский рабфак занимает здания бывших Женских курсов на 10-й линии. Открывается также Смольнинское отделение рабфака в бывшем Александровском институте, куда в январе 1920г. принимается 166 человек. Единственное университетское общежитие в Филологическом переулке становится общежитием научных работников и именуется далее «Научкой». Для студентов и василеостровских рабфаковцев передается здание на Мытнинской набережной, расширенное затем за счет его части на Александровском проспекте. Общежитие называется «Мытня» с Александровским флигелем. Проживали тогда в нем, в основном, по 4-5 человек в комнате. Ряд комнат предоставили служащим. Это были первые университетские общежития советского периода. В конце 20-х гг. к ним присоединилось здание на 5-ой линии. Стипендии получала едва половина учащихся, хотя выдавался еще паек, включавший хлеб, сахар, растительное масло, селедку или воблу. Да и в студенческой столовой на Биржевой, которую университету удалось в конце концов вернуть, хлеб был тоже бесплатным. Так что жить можно было. Хуже обстояли дела с отоплением. И.Лепко, проживавшая в 20-е гг. на Мытне, вспоминала: «Комнаты с отсыревшими стенами и обледенелыми окнами. Во время мытья пола вода превращалась в лед... В комнатах появились буржуйки, но даже эти маленькие печурки трудновато было растоплять сырыми дровами». Правление общежитий в 1922 г., например, то и дело выносит такие решения: «Заявление хозкома общежития научных работников о выдаче электрических лампочек... отклонить за отсутствием таковых на складе университета»; «Заявление представителей студенческого хозяйства на Мытнинской набережной о выдаче дров для общежития отклонить...»

Но все-таки жизнь постепенно налаживается. На 1-ом этаже «Мытни» появляется кипятильник, по вечерам место это превращается в своеобразный клуб. Была создана артель «Красный студент», которая обес­печивала желающих работой (например, разгрузкой торфа с барж на Университетской набережной). В списках проживавших в то время на Мытне встречаются порою известные в будущем фамилии: студента-экономиста А.А.Вознесенского, будущего хранителя Пушкиногорья С.С.Гейченко. На 3-м этаже создается настоящий клуб с хором и драмкружком. Одним из активных организато­ров его становится студент-биолог Исай Презент. (В конце 40-х гг. профессор И.И.Презент с не меньшим энтузиазмом выступает с речами на тему «Идеологическая борьба на биологическом фронте» и помогает громить генетиков в университете). В общежитие «на огонек» заскакивают молодежные поэты В.Саянов, А.Безыменский, И.Садофьев, В.Князев и др. Летом 1920 г. университетс­кие студенты принимают участие в озеленении Марсова поля.

В октябре 1921г. профессора Н.М.Гюнтер, А.А.Марков, П.А.Православлев и др. выступают с резким заявлением: «Ввиду того, что для успешности занятий в университете студенты должны иметь лишь соответствующую подготовку, прием слушателей в университет должен производиться согласно их знаниям, а не по каким-то классовым или политическим соображениям». Уважаемые профессора, видимо, не сразу поняли дух нового времени. Уже в марте 1924 г. правление студенческого общежития «Мытня» постановило: «Учитывая социальный состав намеченных к выселению лиц... бесполезность их для общественной жизни и безусловную вредность для общежития, считать свое решение о выселении принципиально правильным». А до этого, в 1922 г., был еще «опальный пароход», которым ряд университетских профессоров высылается за границу. Острота и откровенность споров в аудиториях и общежитиях постепенно затуха­ет: за неосторожное слово могли и арестовать. В частности, не раз до 1925 г., до выезда из страны, попадал в одиночную камеру на Гороховую, 2 тогда студент-экономист, а ныне почетный доктор нашего университета, Нобелевский лауреат В.В.Леонтьев. А затем, с 1929-31 гг., пошли аресты в связи с «делом академиков», в 1937 г., в связи с судебным процессом над «врагами народа». «Обманывает партию не только тот, кто говорит неправду, но и тот, кто скрывает от партии известные ему факты вражеской деятельности», — эти строки из газеты «Правда» в марте 1937 г. задали тон поискам «вредителей» и их покровителей на долгие последующие годы. Среди «врагов народа» и их помощников оказывались самые разные люди: от ректора М.С.Лазуркина, профессоров Г.Д.Карпеченко, В.А.Амбарцумяна, Айрапетьянца, Быковского до аспирантов и студентов-первокурсников. Типичными становятся обвинения типа: «Товарищ Кравченко, рассказывая свою биографию, забыл сообщить собранию, что жена его — бывшая дворянка, что жили они вместе с тещей, тоже дворянкой». «Вредителей» разоблачали практически на всех факультетах, в университетской обсерватории, на кафедре физвоспитания и т.д. В общежитии на Мытне вдруг обнаруживается стенгазета «Наше слово». Вспоминают, что так в 1915-16 гг. называлась газета, издававшаяся за границей «злейшим врагом советской власти Троцким». Нетрудно догадаться, что за этим последовало. Подобные факты заполняют газету «Ленинградский университет», звучат из университетского радиоузла в общежитиях «Мытня» и «Научка».

В эти же годы в университете широко развернулось социалистическое соревнование, персональное, между учебными группами, кафедрами, факультетами, комнатами в общежитиях, общежитиями и т.д. Студенты брали обязательства — «сдать ленинизм на 5», «посещать кино, театр, гимнастическую и волейбольную секции»; преподаватели — защитить кандидатскую или докторскую диссертацию, закончить написание книги, прочитать столько-то лекций на заводах или в общежитиях. В 1938 году по итогам соревнования переходящее Красное Знамя вручается общежитию № 2 («Научка»). Учитывается, в частности, что в его комнате отдыха выступали: участник Цусимского сражения, участник экспедиции по спасению челюскинцев, неоднократно — профессор Е.В.Тарле с лекциями о международном положении и преимуществах социалистического строя (его досрочно отпустили из ссылки, где он был в связи с «делом академиков», вернули профессорское и академическое звания). Но и в общежитии на Мытне был создан Совет жен, открыты кварцевая, детская и фото комнаты, библиотека. В общежитии на 5-ой линии кабинет педагогики организовал большую выставку, посвященную самостоятельной работе студентов.

10 марта 1939 г. в Москве открылся XVIII съезд ВКП(б). Академик Е.В.Тарле, выступая на митинге по случаю его открытия, говорил: «На всем свете сейчас нет ни одного съезда, конгресса или собрания, которые бы так волновали весь земной шар, как XVIII съезд партии». Накануне в университете состоялось знаменательное и долгожданное событие: было заселено новое общежитие на ул.Стахановцев, 17, на Малой Охте. Возводилось оно долго. Строилось здание с учетом расширения в перспективе городских кварталов именно в том направлении. Оно имеет 5 этажей, в нем планирова­лись 146 комнат на 600 мест, балконы, читальные залы, красные уголки. В феврале 1939 г. газета «Ленинградский университет» так описывала преимущества нового общежития: «Комнаты рассчитаны на 4, самое большее на 5 человек; в светлых коридорах душевые, по 2 в каждом этаже. Круглые сутки в умывальники подается горячая и холодная вода. Это будет культурное и уютное общежитие. В нем нет ни одной темной комнаты — солнце везде, даже на лестницах, широких и красивых. В просторном вестибюле два гардероба. Ни один человек не поднимется по лестнице в галошах, ни одно пальто не будет валяться на кровати». Не скрываются и недостатки: «В жилых комнатах нет ни этажерок, ни вешалок, в коридорах нет дорожек. Не хватает шахмат и шашек, газет и журналов». На протяжении почти 20 последующих лет здесь жили студенты гуманитарных факультетов. Общежитие стало фаворитом администрации и общественных организаций. Переходящее Красное Знамя периодически вручается этому общежитию, Сейчас оно принадлежит Гидрометеорологическому институту, находящемуся неподалеку.

А в адрес Мытни все чаще раздаются упреки. Вот строки из университетских газет 30-х гг.: «Чистка университетского аппарата прошла мимо Мытни... Мытня издавна славилась своими беспорядками, грязью и бездеятельностью работников» (11/Х-1930 г.); «Шум в общежитии не стихает до поздней ночи. В этой обстановке нельзя ни спать, ни заниматься» (7/1-1939г.). Но самые тяжелые времена для университета, как и для всей страны, были впереди. О войне и блокаде Ленинграда написано немало.

Уже весной 1944 г. факультеты университета начинают возвращаться на свои постоянные места. В той же году ректор А.А.Вознесенский утвердил смету расходов на восстановительные и ремонтные работы почти всех университетских зданий, на покрытие асфальтом двора Главного здания, на строительство гаража во дворе филфака и другие работы. Сюда вошли и надстройка общежития на Малой Охте, ремонт без восстановления разбомбленной части общежития на 5-ой линии, общежитий в Зоологическом переулке. Часть работ выполнялась, начиная с 1945 г., силами самих сту­дентов. С этой целью были созданы штаб ремонтно-строительных работ во главе с доцентом В.А.Овсянкиным и школа молодого строителя. Суровой зимой 1945 г. в об­щежитиях то и дело выходили из строя водопровод, канализация, прачечные. В январе в общежитие на проспекте Добролюбова должны были прибыть студенты из Саратова, где до этого располагалась часть универсантов. Но буквально накануне в здании замерз водопровод. Из общежития на Малой Охте трамваями приехали около 300 будущих филологов и юристов, которые всю ночь работали, отогревая трубы и приводя в порядок общежитие на Петроградской стороне. Кстати говоря, убеждать долго студентов не требовалось. Люди понимали ситуацию. Дело в том, что после войны на факультетах появился особый контингент — бывшие фронтовики. Среди них были, например, на юридическом факультете Герой Советского Союза А.Романютин, на филфаке Герой Советского Союза С.Яцковский, на истфаке быв­ший член подпольной молодежной организации «Молодая гвардия» Ж.Арутюнянц. Активную общественную работу вели бывшие фронтовики А.Ф.Бережной, К.Я.Кондратьев, Г.И.Софронов, В.Н.Филиппов и др. Некоторые из них жили в общежитиях и задавали там соответствующий тон. Например, проживавшие в общежитии на проспекте Добролюбова настойчиво ставили вопрос, что в комнате отдыха нет шахмат, шашек, домино; единственное развлечение — танцы под патефон по субботам. В общежитии на Охте, где теперь жило более 800 человек, изредка демонстрировались старые кинофильмы.

Крыло здания на Университетской набережной, 11, после перевода отсюда средней школы № 21 и ремонта, было тоже передано под общежитие восточников. Здесь проживало более 200 человек, но отсутствовали элементарные удобства. В комнатах жили по 10-20 человек, не было бака для питьевой воды, ящиков для мусора. В коридорах приходилось включать для обогрева примусы, а за чаем бегать в буфет филфака. Без конца звучали претензии и со стороны аспирантов, живших на 7-ой линии. Конечно, администрацией университета постоянно предпринимаются меры для улучшения студенческого быта. В апреле 1947 г. во дворе филфака (там, где сейчас лингафонные классы) открывается студенческая столовая № 17; в ней можно было сравнительно недорого питаться по абонементам. Учащимся математико-механического факультета передается под общежитие соседнее с факультетом здание по 10-й линии, 31. В мае 1951г. в общежитии на Мытне был открыт для студентов профилакторий на 25 мест, где в течение 24 дней они могли пожить под лечебным наблюдением, получая усиленное питание. В 1957 г. бывший 1-ый Ленинградский институт иностранных языков слился с факультетом иностранных языков, который затем вошел в структуру филологического факультета. Здание бывшего Александровского института в Смольном, где находились учебные помещения и общежитие, передается университету. Туда переезжает с Охты юридический факультет.

В 1950-х гг. в общежитиях проживало более 40% всех учащихся. Принцип факультетского расселения тогда еще было трудно соблюсти — в общежитии на Добролюбова, например, проживали представители 6 факультетов. Естественно, что система работы, сложившаяся в 30-е годы, продолжается, несколько трансформируясь. Те же формы соревнования, но постепенно появляются призы: электропатефоны, мебель, радиоприемники, иногда — денежные премии. В общежития приходят с лекциями известные профессора С.Э.Фриш, М.В.Серебряков, А.Д.Александров, Е.И.Наумов и др.

С конца 50-х гг. университет начинает осваивать для проживания район Гавани. Сейчас нам трудно представить Гавань прошлых времен. И.С.Генслер в 1863 г. так описывал этот окраинный район проживания отставных чиновников: «Все в Гавани глядит ветхостью, покривилось и пошатнулось: трубы, крыши, окна, калитки, ворота и заборы, все скрипит, кряхтит и кашляет, доживая последние минуты своего существования. У многих домов перед окном палисадники, с черемухой, рябиною и другими дорогими нашими фруктовыми деревьями». В конце XIX в. район этот был известен одним из самых больших кладбищ Петербурга — Смоленским, названным так от храма во имя Смоленской иконы Божьей Матери.

Спустя почти столетие, в конце 50-х гг., деревянных домов здесь почти не оставалось, а одноэтажных каменных барачного типа было много. На фоне их об­щежитие на Детской (раньше Княгининской, теперь ул.Беринга), а затем и общежитие на Симанской, 25 (теперь ул.Шевченко) выглядели великанами. Как-то незаметно каменных бараков становилось все меньше. Исчезали и более солидные постройки — например, комплекс Гаванского рынка на месте нынешней гостиницы «Гавань».

Перед переездом студенты с удовольствием ходили сюда на воскресники для уборки строительного му­сора и для других мелких работ. Еще бы! После 12~14-местных комнат у Смольного и на Мойке въезжали в 3-4-местные, а в подвалах здания их ожидали просторные души и прачечные. Предел мечтаний! В общежитие на Детской переселились около 800 студентов математико-механического факультета, а на «Симанку» столько же филологов. Рядом с этими общежитиями затем появилось еще одно — на 200 аспирантов и иностранных стажеров — с режимом мытнинского общежития. Студенческий гвалт оживил сонную Гавань. Ходили слухи, что строительство общежитий будет продолжено с большим размахом где-то на ул.Кораблестроителей, но тогда в это слабо верилось. Проживавшие здесь были довольны и тем, что летом можно было ходить готовиться к экзаменам на Смоленское кладбище и купаться — на песчаный пляж, под ивы, туда, где сейчас Морской вокзал и гостиница «Прибалтийская».

Кстати говоря, молодому универсанту не грех поклониться могилам прославленных университетских профессоров, покоящихся на трех Смоленских кладбищах. На надгробиях вы прочтете имена, стоящие на книгах, которые изучаете: основателя русского почвоведения В.В.Докучаева, востоковеда В.В.Бартольда, почвоведа и агрохимика С.П.Кравкова, физика Ф.Ф.Петрушевского, бывшего председателя Петербургского философского общества А.И.Введенского, историка Н.И.Кареева, ос­новоположника сравнительной психологии в России В.А.Вагнера, а также многие другие имена известных россиян. Запаситесь только каким-либо путеводителем по петербургским некрополям, они сейчас не в дефиците.

В 60-е годы университет получил огромную территорию под застройку в Старом Петергофе. Начал создаваться Учебно-научный комплекс в Старом Петергофе. По первоначальному замыслу новый университетский городок, который планировалось построить южнее Старого Петергофа на участке в 666 га, должен был включить в себя все естественные и гуманитарные факультеты, их научно-исследовательские институты и остальные подразделения Университета. Но эта мечта оказалась слишком дорогостоящей, и тогда союзным правительством было принято решение о проектировании и строительстве в Петродворце в первую очередь трех естественных факультетов: физического, математико-механического и химического, вместе с их научно-исследовательскими институтами. Первым был построен в 1971 г. физический факультет, о строительстве которого было принято распоряжение Совета Министров СССР еще в июле 1959 г. Затем был возведен главный корпус Научно-исследовательского института физики, куда на протяжении 1971-1975 гг. переместились научно-исследовательские лаборатории и другие структурные подразделения физиков. Во второй половине 70-х годов в новый университетский комплекс переехали факультеты прикладной математики — процессов управления, математико-механический и химический. Новые корпуса, оснащенные современным оборудованием, получили институт математики и механики, астрономическая обсерватория и вычислительный центр, институт химии, институт вычислительной математики и процессов управления. Были также построены студенческие общежития университета. Конечно, это не могло тогда не впечатлять: ведь общая площадь новых зданий в учебно-научном центре в Петродворце составила 200 тыс. кв.м.